Человек из лужи

Было около полудня, мы шли по дороге мимо усадебной ограды и размышляли, где нам искать очередного героя для нашей книги, как вдруг увидели коренастого крепкого мужчину с пышными усами — издалека он здорово смахивал на Буденного, — который стоял по щиколотку в густой луже и, склонившись над потоком, набирал воду в большие пластиковые бутыли.

При ближайшем рассмотрении лужа, в которой стоит герой нашего очерка, оказалась частью ручья, который впадает в реку Воронку, на правом берегу которой и расположена усадьба.

Река Воронка, ранее именовавшаяся Вороньей, всегда была любимым местом купания Толстого, ведущая к ней дорога так и называлась — «Купальной». Лев Николаевич принимал здесь водные процедуры почти ежедневно, часто в компании сыновей и гостей Ясной Поляны.

«Едем купаться на Воронку. Едем не дорогой, а лесной тропинкой. Мокрые от утренней росы ветки поминутно хлещут по лицу, — пишет Илья Львович Толстой в своих мемуарах „Мои воспоминания“. — Придерживаешь рукой шляпу и нагибаешься к челке лошади. У купальни привязываем лошадей к березкам, рысью бежим по мосткам и скорей, скорей раздеваемся. В купальне два отделения: один ящик маленький и мелкий для детей и большая купальня для взрослых. Прыгаешь прежде в ящик и окунаешься. Вода пахнет тем особенным речным запахом, которым пахнут реки только в и…»

Мы переглянулись: герой нашел нас сам, хотя еще не подозревал об этом. И все же наверняка хотел, чтобы нашли: когда мы спустились с дороги к луже, он задумчиво пробормотал:


— Карьера журналиста, военного и спортсмена у меня не прошла. Ну, слава Богу, до пенсии доработал. — Затем он поднял голову и приветливо улыбнулся: — Рыгалов Олег Геннадьевич, запишите, может, встретимся.

Оказалось, что Рыгалов — позже вместе с однокурсниками мы в шутку окрестили его «Человеком из лужи» — оказался в «Ясной» проездом. Необычный маршрут: посетить места, в которых жили и работали классики.

— Мысль мелькнула, а почему бы мне не путешествия? Я же читатель и даже корреспондентом работал маленько в газете, почему мне писатели не попадаются? В Вешенскую станицу съездил (здесь жил Михаил Шолохов — прим. авт.), потом побывал в музее-усадьбе Тургенева (Спасское-Лутовиново под Мценском).

Выяснилось, что Рыгалов путешествует по России уже очень давно. Путешествие для него скорее способ существования. Он стал вспоминать города, в которые хотел бы направиться дальше: Калуга, Вязьма, Ржев. Цели путешествия мало связаны с литературой, скорее, вообще с чем-то, что нашего собеседника интересовало. К примеру, подо Ржевом дед Рыгалова потерял ногу и попал в плен, а в Мценске жил не только Тургенев, но и Фет, с которым Рыгалов чувствует особую духовную связь.

— Да нет, если западает место в душу, я там останавливаюсь на какое-то время. Я вообще чувствительный к красоте, — сказал Олег Геннадьевич и вдруг продекламировал хорошо поставленным голосом: — Шепот, робкое дыханье, трели соловья, — после чего заметил: — Быстренько там получилось, в Мценске. Очень хорошо там экскурсовод Марина рассказала о лучших людях Мценского уезда. Там и революция, и история, и современность.

Приехать, узнать город, место, людей — и двинуться дальше. Так у нашего собеседника проходили последние годы. С собой у Рыгалова были только дорожная куртка, рюкзак да коляска со сломанным колесиком.

— От лишнего надо отказываться. А то, что необходимое, ну, сколько можно, я, конечно, с собой, — сказал Рыгалов, показав на свое скромное имущество. — Господь послал мне в Санкт-Петербурге возле церкви Святого Феодора колясочку детскую. Колесо было сломано. Я его привязал веревкой, обивку снял, и вот у меня самоходная тележка. Сюда и еду можно с собой, ведерко помыть, все необходимое. Лишнего-то не надо. Зимняя одежда теплая у меня в этом. На вокзале когда ночуешь, на вокзалах бывает прохладно. Там свитер, брюки, куртку — все это с собой. Ну, вот как сказал Ельцин-то? «Берите суверенитета, сколько унесете». Вот сколько унесли, столько… — засмеялся Рыгалов.